[asassin]

Набралось утром. Пусть висит.

Игровое-неигровое-личное-безличное. Грустное. ДАшное отчасти. Нефанатам можно проматывать.

Песня Сергея Калугина "Раковый корпус" навела на мысли о болезни Альцгеймера и расставила по полочкам личную часть "вай-бикоз" в восприятии Фенриса.
Почему-то по умолчанию в этом самом моем восприятии установилось, что эксперимент по стиранию памяти Фенриса и возвращение памяти впоследствии вполне могли работать, как "включение" и "выключение" конечного состояния по Альцгеймеру. Был человек, не стало человека. Поверх записали новое. Но социальное-то окружение от прежнего человека никуда не делось... И вот это страшно.
А это не Санта-Мария Дельвадорес, которая слегка ударилсь виском об лобовое стекло, когда машину сильно крутануло на повороте. Подумаешь, поболит - пройдет, вспомнит, все будут плясать, радоваться и смеяться.
Это уверенный в себе мужчина, превращающийся в перепуганного ребенка, пытающегося, но физически неспособного познать мир.
Это бывший защитник, осознающий свою беспомощность, потому что тело не подчиняется: часами приходится воевать с пуговицами, чтобы застегнуть рубашку.
Это нарастающая пустота, неизвестность. Невосполнимые. Каждое утро - новый потерянный рубеж, забытый вечность назад.
Это отец, не узнающий своих детей, приезжающих к нему из других городов. Их рубеж уже забрал.
Это муж, называющий жену, с которой прожил всю жизнь, "женщиной, которая готовит еду" просто потому, что других слов и категорий он уже не помнит. А она в его стремительно сужающемся мире еще есть. Маячок. Светлая. Невыразимая. За ней рубеж еще не пришел.
А потом - ничто.
И никого.
Записать себя с нуля, и чуть позже в обратном порядке вспомнить.
Страшно.
Поэтому и услали родных. Оно и перестраховка, да и вообще - на руку. Два козыря в рукаве.
И после этого эльф должен взять и забыть о Данариусе. О да. Лехко, как пальцами щелкнуть!
Волевым решением можно. Всего-то надо той воли десяток-другой тыщ тонн...
Периодически мне кажется, что на этого героя взвалили как-то разом слишком много.

Длинных и усталых пальцев плен, смятенье, буйство новых чувств.
- Воин, Лето не встречали? Я давно его ищу.
Ах! И омуты лесные застилает слез мираж.
- Лето? Я такого и не знаю... Кто-то близкий Ваш?
- Сын. Мы с дочерью в престольном отыскали новый дом...
- Опишите, если встречу... - Нет, не стоит. Не волнуйся. Справимся. Вдвоем.
Позволяешь незнакомке прядь убрать с твоей щеки,
улыбнуться лучезарно, задохнувшись от тоски:
- Так, наверно, даже лучше, - развернется и уйдет.
Ты бутыль за горло душишь.
И тебя хозяин ждет.
Только кто-то незаметный шепчет:"Вспомни, оглянись!
Это за ее надежды ты сломал себя и жизнь!
В час,когда твой крик о прошлом с крыш погонит воронье,
знай, что не увидишь больше никогда ее".

Земля - пухом.